Кавалерист 1943

"Очень тяжело было проходить конную подготовку. Каждый день учеба. Лошадей пригнали, а мы должны их поить - там речка - надо было где-то 1,5 км ехать без седла, а без седла ездить, если немного, то ничего, а если много - то это чего!
Да еще когда ты едешь в колонне, когда шагом - то ничего, трясет, держаться надо ногами, а сил в ногах нет. Дело доходило до того, что я в кровь разбивал заднюю часть. Никаких больничных не давали. Кальсоны аж прилипали.

Чтоб по-настоящему нас выучить, не менее 2 часов в день мы выходили ежедневно на корт - площадка для каждого отделения была, и посередине был круг диаметром метров 30. Посредине командир отделения с плеткой, и мы вокруг него ездили.
Это была учебная езда, очень тяжелая, и выполняли команды: вольт направо, налево. Это повороты круговые - петля. Самое страшная команда была - брось стремя и учебная рысь.
Стремя бросаешь, а на седле держишься исключительно за так называемые шлюзы - внутренняя часть бедра. У кавалеристов там даже нашиты на галифе кожаные вставки - в конном спорте. Ведь не зря же нашиты - эти места они трутся так, что можно без штанов остаться.
Эти тренировки вырабатывали силу мышц бедер, в конце концов, у меня задняя часть превратилась в подошву, как на подошве кожа, я мог не только на лошадь, а на любой забор залезть и сидеть.

Кавалерист должен держаться бедрами до колен, а ниже колена нога должна играть, она для управления лошадью. (…) Я научился не только делать любые приемы джигитовки, я мог соскакивать и опять подниматься, мог наклоняться и с земли поднимать любой предмет, мог делать ножницы на полном скаку, и пересаживаться спереди назад - снимать карабин.
Вообще у нас были и карабины, и автоматы. Так вот, снимать карабин или автомат и стрелять сзади наперед. Подготовка была хорошая. Сила этих мышц была до того развита, что я мог человека задавить, если он попался. Ноги натренировались, и это очень пригодилось. Были моменты, когда мы не слезали с седла неделями.

(…)

Мы не спали и бывало нас перебрасывали за сотни километров. Были случаи, что до того уставали мы, ведь сидя на лошади спать нельзя, потому что у тебя расслаблены мускулы, а ты должен как всадник быть единым целым с лошадью, в такт попадать, а когда засыпаешь, ты теряешь эту способность и в результате неправильной посадки можно вывести из строя спину лошади.
Выхода не было - научились! Чтоб научиться спать по-настоящему и лошади не делая неприятностей, надо быть очень хорошим кавалеристом. Играли большую роль шлюзы, которые у тебя должны быть сильнее рук, сильнее всего - в человеке. Если ты ими сядешь как в тиски, то можно спать, и мы научились спать на лошадях.
Иногда вообще странно смотреть - целая колонна спит, а лошади идут сами. Правильный маршрут конный - надо 50 минут ехать и 10 минут идти, если режим позволяет...

В армии очень строго относятся к содержанию и чистоте оружия. Такое же отношение требовалось и к лошади. Трудно поверить, как даже во время войны, мы ухаживали за лошадьми.
Снаряжение для лошади весит больше 2 пудов - 32 кг. Там на седле: две переметных сумки, двое кабурчат. Переметная сумка - сзади седла весит, одна слева - для лошади целиком, ты не имеешь право ничего там хранить, а правая твоя. А кабурчата на луке передней висят - это НЗ для твоей лошади - там 4 кг овса. Они типа кисета из кожи.
Сзади возишь шинель, фланелевую попону для лошади - летом она не нужна, а вот когда непогода, мы часто ими пользовались. Если мы не спешили, а нормально двигались, как положено, обычно мы проходили где-то 50-60 км в день - это средний марш. Пехотинцы - 25-30 км. Форсировано иногда и до 100 км.

Что в лошади интересно - она никогда не откажет выполнять команду хозяина, она упадет, сдохнет, но будет идти, бежать, прыгать. Особенно лошадь чистокровной породы. Вот если ее пустил в галоп - она будет бежать, пока ты ее не остановишь, или она упадет просто. Там надо аккуратней и психологию эту знать и уметь руководить ею.

(…) Если бы мы сами людей своих хоронили, то кто бы шел дальше? Нам обычно всегда надо было идти вперед. (…) В каждом воинском соединении были похоронные команды, которые шли после. Были трофейные команды и похоронные, может это одно и то же, я не знаю.
Они собирали и подсчитывали трофеи, убитых и их хоронили. Но иногда у нас самих была возможность своих хоронить. Например, мне дважды приходилось хоронить своих товарищей. ...И вот мы около 20 человек похоронили, написали на братской могиле, кто там, и поехали дальше.
Возможности похоронить у нас были, когда мы находились где-то в глуши, а иногда брали с собой убитых на подводах, чтоб потом похоронить" - из воспоминаний кавалериста 5-го кавалерийского корпуса В.Д. Ефремова.